Журналы-1

Глава 1 Кораблестроительные программы 1095 и 1898 годов

Год 1895-й стол памятным и поворотным в истории России. 40 лет прошло после поражения в Крымской войне, достоянием истории стали реформы императора Александра II, состоялась и стала необратимой ликвидация крепостного рабства, и еще держалась, упорно подтачиваемая реакционерами, созданная убитым императором, удивлявшая всех своей прогрессивностью, новая судебная система. Прогремели успехи «американской экспедиции» русского флота, «замирилась» на время непокорная Польша. Забылись отказ от уже состоявшегося фактического приобретения Россией (по инициативе И.Ф.Лихачева) в 1861 году острова Цусима, продажа Аляски в 1867 году правительству САСШ. Прошел патриотический подъем, связанный с освобождением от турецкого владычества славянских народов на Балканах в войне 1877—1878 годов. Страна, расставшаяся с эпохой контр-реформ императора Александра III, жила в ожидании либеральных перемен, которые могло обещать царствование вступившего на престол его сына Николая II.

Уже пятый год самодержавная Россия состояла в союзе с республиканской Францией. Новая союзница, дорожа дружбой с ограждавшим ее от германской агрессии северным колоссом, не жалела средств на укрепление финансовой и промышленной мощи России. «Особо секретной» военной конвенцией 1892 года каждая сторона обязывалась прийти на помощь другой при нападении со стороны третьей. Займы и широкое привлечение частного капитала из-за границы оживили промышленность России.

Кораблестроение поворачивало на путь серийной постройки. В конструкторско-нормативной практике вместе с британским опытом все чаще обращались и к достижениям французского судостроения. Именно во Франции, под влиянием усилившегося альянса, вслед за крейсером «Адмирал Корнилов» (1886 год) сделали в 1895 году и второй большой заграничный заказ — крейсер «Светлана». По французским моделям на основе договора с инженером Канэ происходило и начатое в 1892 году перевооружение флота патронными пушками калибром 152, 120, 75 мм, производство которых осваивал Обуховский завод.

Первым шагом Николая II в сфере строительства военно-морского флота стало более чем поспешное, но имевшее далеко идущие последствия решение о сооружении в Либаве порта императора Александра III. Избрав Либаву местом вложения колоссальных государственных средств, император тем самым поставил крест на прорабатывавшихся длительное время планах создания незамерзающего порта на мурманском берегу.

Столь же далеко идущие и не менее безрадостные последствия имело и участие императора в создании принятой в 1895 году семилетней программы судостроения.

Представляя в июле 1895 года программу своему вошедшему на царство племяннику, генерал-адмирал Алексей Александрович, не пожалел слов на декларации о верности заветам почившего монарха. Эта программа подавалась в качестве неизбежной, в силу изменившихся обстоятельств, корректировки глобальной 20-летней программы 1883—1902 годов, которой Александр III начал «переформирование флота», оказавшегося в состоянии «застоя и слабости». Объявлялось также, что «главной основой морской вооруженной силы» России должны, по примеру всех других держав, оставаться броненосцы, постройку которых предполагалось вести «с неослабной энергией».

Иными словами, новому императору с первых дней царствования предоставлялась возможность продолжить дело своего родителя и своей державной волей поднять флот на новую ступень совершенства.

Но совершенства не получилось. Отсутствие глубокой стратегической и тактической проработки обусловило весьма поверхностный анализ политической обстановки и столь же примитивный уровень предвидения. По-прежнему ориентируясь на соперничество с Германией, программа не учитывала ни фактора русско-французского союза, ни тревожных перемен, совершавшихся в положении России на Дальнем Востоке. Из-за этого, вместо способных действовать совместно с французским флотом мореходных эскадренных броненосцев, предлагалось, по примеру Германии и Швеции, строить броненосцы береговой обороны: в придачу к трем типа «Адмирал Сенявин» предлагалось соорудить еще четыре.

Все еще властно владевшая умами крейсерская доктрина подталкивала и к другому, столь же опрометчиво отклонявшемуся от генерального направления шагу — начать постройку «гибридных» броненосцев (будущие корабли типа «Ослябя»), предназначенных для крейсерских действий против морской торговли. Образцом такого корабля с облегченным бронированием, медной обшивкой подводной части, увеличенным запасом топлива и уменьшенным до 254 мм калибром главной артиллерии стали британские броненосцы «Renown» и «Centurion». Британская империя могла позволить себе подобную колониальную специализацию кораблей: для генеральных баталий она располагала достаточным количеством полноценных эскадренных броненосцев. России же это было вовсе «не по карману», что почему-то не смутило составителей программы. Не захотели они обратить внимание и на то, что Япония, решительно отступив от своей прежней концепции крейсерского флота, заказала в Великобритании корабли совсем другого типа: первые два броненосца программы 1893 года, «Фудзи» и «Ясима», являлись полноценными кораблями, вооружеными, при толщине брони до 400 мм, четырьмя 305-мм и 10 152-мм орудиями.

Но эти сведения, как и еще более тревожные известия о принятии Японией в 1895 году новой программы, предусматривающей сооружение еще более мощных броненосцев с броней по всему борту и водоизмещением до 15 000 т каждый, не оказали никакого влияния на русскую программу. Более того, император счел необходимым внести «компетентные» коррективы и на докладе своего дяди собстенноручно начертал: «Соглашаясь с приведенными соображениями плана дальнейшего судостроения, я настаиваю на моем твердом желании, чтобы Морское министерство неуклонно продолжало строить крейсера типа "Россия"». Не нашлось и никого, кто мог бы взять на себя смелость растолковать государю, что в постройке крейсеров этого типа, имеющих такое же водоизмещение и почти ту же стоимость, что и проектируемые «гибридные» броненосцы, нет никакой необходимости. Проект нового крейсера разработали и осуществили под наименованием «Громобой».

Японские приготовления в России оценили не сразу. Хотя «Особое совещание» еще в ноябре 1895 года предлагало пересмотреть только что одобренную программу судостроения, перемен в ней не произошло.

Полагаясь на союз с Францией и дружеские отношения с Германией, Николай II все более входил во вкус тихоокеанской политики, создав подведомственный только себе особый «комитет Дальнего Востока», а затем и наместничество на Дальнем Востоке.

Тем временем, Япония в 1901 году заключила союз с Великобританией, укрепив манчжуро-корейскую программу японской экспансии и открыв путь приготовлениям к войне с Россией.

Одним из главных событий тех предвоенных лет стала, конечно, «аренда» Квантунского полуострова, которую начали пришедшие туда 5 декабря 1897 года крейсера «Адмирал Нахимов», «Адмирал Корнилов» и канонерская лодка «Отважный». Казалось бы, так естественно и справедливо: уступив Корею, уже было полностью подпавшую под политическое влияние России, но с еще большей неудержимостью подвергавшуюся японской экономической экспансии, переместить, чтобы не ссориться с Японией, свои интересы в Китай и уговорить эту дружественную державу передать нам порт в Желтом море. Связав его по китайской территории со строившейся транссибирской железной дорогой, Россия получила бы наконец незамерзающий выход к Тихому океану, чем решалось сразу несколько задач: упрочение русских позиций в Манчжурии и, стало быть, в Китае, создание препятствий для конкурентного проникновения в регион всех других держав, защита Китая (в рамках дружественного договора 1896 г.) от агрессии со стороны Японии, улучшение отношений с этой державой, которая, как казалось стратегам из Петербурга, должна была, получив Корею, смягчить свою позицию по отношению к России.

При этом были отвергнуты всесторонне обдуманные выводы «Особого совещания» 1886 года, на котором с одобрения императора Александра III было решено не искать баз для Тихоокеанского флота ни в Японском море, ни вне его, а обратить все внимание на надежное оборудование Владивостока. Отпали и прежние планы создания передовой незамерзающей базы на близкорасположенной к Владивостоку корейской территории (из этой несостоявшейся базы в Мозампо японский флот и вышел навстречу русскому перед Цусимой),

Захват Порт-Артура подорвал прежде дружеские и особо доверительные союзнические отношения с Китаем, дал повод Великобритании и Германии немедленно захватить у Китая другие, такие же удобные для базирования порты Вей-Ха-Вей и Циндао, усилил антирусские настроения и шовинистическую пропаганду в Японии.

Осознав быстро усугублявшееся отставание морских сил на Дальнем Востоке от японских, Николай II признал необходимым экстренно усилить эскадру в Тихом океане за счет нового судостроения. На «Особом совещании» в конце 1897 года решили, не сокращая строительство Черноморского флота, основные морские силы сосредоточить на тихоокеанском театре. Совещание сформулировало новый, бесспорно, более обоснованный подход к кораблестроению: «Оборона Балтийского моря должна главным образом выразиться активным действием нашего флота в открытом море», для которых не годились броненосцы береговой обороны.

Совещание установило, что для уверенного противостояния возможному противнику русский флот на Дальнем Востоке должен включать 10 эскадренных броненосцев водоизмещением по 12 000 т, все имеющиеся броненосные крейсера, включая строящиеся «Громовой» и «Баян», но без устарелых «Дмитрия Донского» и «Владимира Мономаха», 10 крейсеров-разведчиков водоизмещением по 5000—6000 т, столько же по 2000 —2500 т, один—два минных транспорта и 36 истребителей и миноносцев.

Для доведения флота до запланированного состава кораблей, с учетом уже строившихся по программе 1895 года, следовало построить еще пять броненосцев, шесть крейсеров по 6000 т, 10 крейсеров по 2500 т, два минных транспорта, 30 истребителей миноносцев водоизмещением по 350 т. Все эти корабли при условии заказа некоторых за границей могли быть готовы к лету 1902 года.

В целом одобрив планы Морского министерства, Николай II в своей резолюции от 23 февраля 1898 года предложил обойтись меньшим числом предусмотренных программой крейсеров-разведчиков.

Хуже было то, что под влиянием необъяснимого оптимизма и презрительного отношения к Японии срок окончания программы отодвинули до 1905 года, что было удобнее для Министерства финансов, затруднявшегося в предусмотренные программой сжатые сроки выделить ассигнованные на нее 200 млн. руб.

Общую безмятежность не поколебали и результаты стратегической игры, проведенной в Николаевской морской академии зимой 1902/1903 годов, когда практически полностью оправдались выводы о слабости нашего флота в сравнении с японским даже по составу сил на 1905 год, о крайней вредности экономии на боевой подготовке, о вероятности внезапного нападения японцев, о непригодности Порт-Артура, представлявшего явную ловушку для кораблей, и необходимости перебазирования флота во Владивосток. Предугадали даже захват лишенных связи с Порт-Артуром кораблей, стоявших в Чемульпо в качестве ста- ционеров.

К сожалению, даже всесильный тогда министр финансов С.Ю.Витте, справедливо критиковавший Военное и Морское министерства за неумение с толком распорядиться отпущенными им кредитами, также не понимал первоочередной важности сооружения флота, который один только мог отвратить угрозу войны со стороны Японии и на долгие годы обеспечить стабильность и спокойное развитие всей российской государственности и политики на Дальнем Востоке.